Роль культурных ценностей в обеспечении экологически ориентированного развития

В последние годы формируется парадигма инновационного развития, В ее в рамках заметны тренды экологической направленности, или устойчивого развития. В сфере международных отношений оформилась группа экологических неправительственных организаций, ведущих деятельность в экологической сфере. Это такие организации, как Международное экологическое движение «Живая Планета» («Terra Viva»), Всемирный фонд дикой природы (World Wide Fund for Nature – WWF), Общество Сохранения Дикой природы (Wildlife Conservation Society – WCS), Международный союз для Сохранения Природы (International Union for the Conservation of Nature – IUCN) и другие. Уже само существование такого рода организаций и их деятельность обусловливают необходимость формирования новых научных категорий, теорий и, на их основе, новых экологически ориентированных подходов в политике.

Как известно, в основе любой парадигмы, определяющей стратегии развития, лежит принятая экономистами и воспринятая политиками таксономия факторов производства. Однако в сфере экологически ориентированного развития, в частности, в областях экологических инноваций, экологической безопасности пока еще не сформировано новое понимание существа происходящих процессов. Хотя уже достаточно длительное время (более трех десятков лет) используется понятие экологических систем (далее экосистем), и особенно в последнее время в политический дискурс активно внедряется понятие «услуги экосистем».

Это понятие стало формообразующим элементом новых научно-исследовательских и управляющих структур международного надправительственного уровня, среди которых особо известны такие международные экологические программы, как «Экономика экосистем и биологической вариативности» (TEEB – The Economics of Ecosystems and Biodiversity), Межправительственная платформа научной политики в области услуг экосистем и биологической вариативности (IPBES – Intergovernmental Science-Policy Platform on Biodiversity and Ecosystem Services). Однако с точки зрения методологии развития, трактовка понятия услуг экосистем является, на наш взгляд, слишком ограниченной (она ограничена рамками рыночного соглашения).

В отчете «Цели развития тысячелетия 2013», подготовленного Организацией Объединенных Наций в 2013 г., выделены проблемы и поставлены цели мирового значения. Всего их 8: а № 7 и № 8 соотносятся с темой нашего доклада. Это – «Обеспечение экологической устойчивости»; и «Формирование глобального партнерства в целях развития». Хотя ООН и сообщает о некоторых успехах в достижении этих целей, другие экспертные организации, в том числе и наши исследования, предупреждают о серьезных проблемах в названных областях.
Так, выясняется, что правительства не имеют достаточно ресурсов, а фирмы и корпорации не имеют стимулов для «обеспечения экологической устойчивости». Поэтому и проталкивается концепция услуг экосистем, чтобы задействовать рыночные механизмы в решении задачи тысячелетия № 7, а заодно и других задач, принятых по умолчанию. В этой связи, чтобы понять «цену вопроса», необходимо оценить коммерческий интерес крупных игроков мирового бизнеса.

В докладе Vision 2050 / «Взгляд 2050: новая повестка дня для бизнеса» текущий объем мирового рынка услуг экосистем был оценен в сумму более 50 млрд долл. США. К 2020 г. этот объем должен превысить 220 млрд долл. США, а к 2050  г. – 1 трлн долл. США. Причем, эти оценки сделаны без учета таких расходов, которые связаны с процессами разработки и внедрения экологических инноваций. В отчете Vision 2050, а также в отчете Совета Мирового Бизнеса по Устойчивому развитию были собраны данные экспертами 29 ведущих международными компаний, которые представляют 14 отраслей промышленности.

В то же время, документ Vision 2050[1]   представляет 9  измерений проекта будущего жизнеспособного общества:

  1. ценности и поведение;
  2. развитие человека;
  3. экономика;
  4. сельское хозяйство;
  5. лесное хозяйство;
  6. топливо и энергетика;
  7. строительство;
  8. мобильность;
  9. материалы

Два измерения из девяти являются очевидно социальными, третье – экономическим, и последние шесть относятся, в целом, к области экологии. В связи с этим следует особо остановиться на актуальных вопросах взаимоотношений и взаимовлияний экономических, социальных и культурных аспектов экологически безопасного развития.

Глобализация образует контекст этого развития, она превращает мир в одну «глобальную деревню», как было сказано в докладе Конгрессу США «Нация на грани риска» (1983 г.). Одновременно, благодаря новым коммуникационным технологиям, идут процессы сжатия пространства и времени; Все современные новшества качественно меняют нашу жизнь, а открытия в области биотехнологий, медицины, коммуникаций, энергетики, по-новому выстраивают шкалу приоритетов. Этому же способствует и продолжающееся изменение климата, которое, по прогнозам ученых, может существенно повлиять не только на экономику, но и на образ жизни человечества.
Хотелось бы также подчеркнуть еще одну особенность текущего момента. Если до недавнего времени кризисы, войны прошлого были выражением борьбы крупных капиталов за ресурсы и рынки сбыта, стремлением национальных государств к расширению своего влияния и своих границ, то сегодня на первый план выступает движение и борьба цивилизаций.

Авторы доклада Перспективы и стратегические приоритеты восхождения БРИКС, подготовленного к VII Саммиту БРИКС[2] , связывают начало этого движения с распадом СССР, СЭВ и мировой системы социализма в 1990-е гг.

Мы соглашаемся с авторами доклада в том, что необходим, как они пишут, новый научный диагноз происходящих в мире цивилизаций трансформаций, дальнее видение возвышения БРИКС и стратегические приоритеты функционирования и развития БРИКС. И, действительно, дело не только в количественных показателях. Развитие – это не арифметика, указывает один из авторов доклада (В.Г. Попов).
БРИКС – качественно новое образование, возникшее в условиях исторического разлома – смены цивилизационных циклов. И такие объединения стран и сообществ продолжает осуществляться в разных формах. Многие эксперты отмечают разнообразие стран БРИКС. Очевидно – это должно быть разнообразие формы, содержание должно быть единым.

В чём выражено это содержание?

Речь идет о том, чтобы предложить новую парадигму, отвечающую реалиям и потребностям устойчивого развития. Эта концепция должна преодолеть нынешние противоречия исторически сложившейся модели производства и распределения. Очевидно, должны быть учтены экологические и демографические ограничения, первоочередные социальные задачи, необходимость предотвращения конфликтов на экономической почве и из-за экологических проблем.

Содержание должно быть выражено в целях развития Но, эти цели не должны быть целями «догоняющего развития». Они должны вдохновлять на созидательный труд, быть основой единой стратегии для различных стран.
Для некоторых экспертов это стало неожиданностью, но теперь от России другие страны, прежде всего – страны БРИКС и ШОС, ожидают новых инициатив и идей в этом направлении. И это накладывает особую ответственность в период российского председательства в БРИКС (2015–2016 гг.).

Украинский кризис высветил очевидные противоречия между целеполаганием и культурным базисом России и Европы. Весьма примечательно в этой связи заявление Генерального секретаря НАТО А. Расмуссена, сделанное 8 мая 2014 г. в Таллинне о том, что «цели России противоречат европейским принципам». Но, получается, что те, кто ожидает и надеется на подъем России, с «европейскими принципами» также не согласны.

Ореол прежних лидеров экономического и даже инновационного развития в современных условиях тускнеет, и народы ждут новых лидеров. Само понятие «лидерства» приобретает ныне другой смысл, основанный на привлекательности соответствующего проекта экологически ориентированного развития в контексте глобального партнерства.

Новый объединяющий проект должен принимать во внимание в равной мере экономические, экологические, демографические и культурные параметры развития, необходимость предотвращения конфликтов на национальной, идеологической или этнической почве, обеспечивать результативную борьбу с эпидемиями, стихийными бедствиями и т.д.

Цивилизационный разлом в сегодняшнем глобализованном мире становится одной из важнейших форм противоречий. При этом в основе многих противостояний и споров лежит вопрос о ценностях. Обнадеживает, что, наконец-то, это стало ясно и военным. В пункте 9 Военной доктрины Российской Федерации[3] (дата подписания: 25.12.2014) прямо говорится о том, что «Мировое развитие на современном этапе характеризуется усилением глобальной конкуренции, … соперничеством ценностных ориентиров и моделей развития, ... Происходит поэтапное перераспределение влияния в пользу новых центров экономического роста и политического притяжения». Россия не имеет других альтернатив, кроме как стать таким центром притяжения.
Но вот вопрос о том, за счет какой силы будет осуществляться это притяжение остается открытым. Так, в дискуссиях о содержании и перспективах проекта БРИКС часто звучит тезис о том, что главным фактором сближения должна быть экономика. Однако, нам кажется, что здесь имеет место подмена понятий, сознательно осуществляемая в целях определенной группы интересов, направленная на то, чтобы увести внимание общественности от идеи БРИКС как межгосударственного объединения, способного стать международной организацией нового типа, а не просто очередным торгово-финансовым центром.

По сути, в случае БРИКС мы наблюдаем попытку изменения геоэкономической и геополитической системы, сложившейся во второй половине ХХ в. Именно поэтому «либеральный» Запад пытается подменить понятия: он стремится увести внимание экспертов и общественности от подлинного смысла БРИКС.

Действительно, у стран БРИКС есть общие глобальные интересы, экономические и политические, которые выгоднее защищать совместно. Но гораздо важнее то, что основой для совместных действий является объективное совпадение ценностных ориентиров всех других цивилизаций, кроме Западной (ни латиноамериканцы, ни китайцы, ни индийцы, а тем более мусульмане, не готовы принять, к примеру, свободу нравов, однополые браки и т.п.).

Задача в этой связи формулируется как создание теоретического фундамента нового объединения. В докладе группы российских экспертов БРИКС это названо «интегральным, гуманистически-ноосфер­ным обществом».
Выводы исследования, проведенного экспертами Международной академии общественных наук, в целом не противоречат выводам научного коллектива экспертов БРИКС. Однако мы считаем необходимым сделать ряд концептуальных утверждений. Но, сначала представим общее видение ситуации.

По своему характеру исследование в этой научной области требует мультидисциплинарного сотрудничества, для которого нужны новые концептуальные основы, с учетом сложности изучаемого объекта. Структура модели, разрабатываемой в нашем исследовании, основывается на обзоре и анализе существующих структур, используемых в общественных науках и науках об окружающей среде.

Прежде всего укажем на необходимость формирования научных категорий, которые были бы более адекватны новой реальности. Существенное внимание в научно-исследовательской работе привлекают и явления, связанные со вновь появляющимися «стратегическими инициативами» отдельных правительств и межправительственных организаций по поводу определения видов и сумм платежей за услуги экосистем и соответствующих изменений в социально-экономической политике. Новые исследовательские задачи формулируются в виду необходимости адаптации ряда положений экономической теории.

Так, изменения вносятся в трактовку категорий «Природные ресурсы» или «Природный капитал»: в составе «природного капитала», наряду с невозобновимыми исчерпаемыми ресурсами (полезным ископаемыми), возобновимыми неисчерпаемыми ресурсами (абиотическими потоками энергии и вещества), выделяют «Экосистемный капитал». Последний трактуется как объединение экологических структур и выполняемых ими экосистемных услуг и функций.

В широком смысле экосистемные услуги понимаются как польза, которую человек/домохозяйства получают от функционирования природных систем. Мы, по существу, предлагаем новое пониманием взаимосвязей домохозяйств, государства и фирм в измененной модели кругооборота с учетом услуг экосистемы, определяющих человеческое благосостояние (рис. 1). В соответствие с принятыми международным научным сообществом стандартами, человеческое благосостояние включает пять компонентов: материальная основа нормальной жизни; безопасность (в широком смысле); здоровье; хорошие общественные отношения; а также свобода выбора и действий. Однако определения этих категорий требуют уточнения.

Формируемая теоретическая структура в соответствии со своими характеристиками и свойствами принадлежит к категории социально-экологических систем (СЭС). Использование такой категории направляет исследования в сторону интеграции естественных и общественных наук, что также связано с теориями сложных систем и идеями динамизма, нелинейности, неопределенности и пороговых эффектов.

Однако у системных подходов пока еще недостаточно инструментов для объединений исследований феноменов власти и политики. В то же время, системно-структуралистский взгляд на объект исследования позволяет составить контрольный список показателей, позволяющий выявить факторы, знание которых необходимо экспертам в сфере межкультурных отношений и социально-экономического развития для того, чтобы строить соответствующие модели и формировать прогнозы.

Однако у системных подходов пока еще недостаточно инструментов для объединений исследований феноменов власти и политики. В то же время, системно-структуралистский взгляд на объект исследования позволяет составить контрольный список показателей, позволяющий выявить факторы, знание которых необходимо экспертам в сфере межкультурных отношений и социально-экономического развития для того, чтобы строить соответствующие модели и формировать прогнозы.


Обозначения:  пунктирная линия – денежные потоки; 
сплошная линия – потоки товаров и услуг;  двойная линия – ограничения/обеспечение доступа к природным ресурсам/услугам экосистем

Рис. 1. Взаимосвязи домохозяйств, государства и фирм
в измененной модели кругооборота с учетом услуг экосистемы

В рамках структуры СЭС экосистема формирует базу благосостояния домохозяйств, которая включает набор биофизических процессов и структур, производящих услуги экосистемы. Мы используем здесь понимание экосистемы, которое подчеркивает роль динамических процессов. В этом случае экосистема является ключевой функциональной единицей не только биосферы, но также социально-хозяйственных систем. Так как, с точки зрения количественных оценок, экосистемой может считаться только то сообщество организмов, в котором объем внутреннего обмена веществ больше внешнего, то, по всей видимости, для описания хозяйствующих субъектов в рамках концепции экосистем, необходимо использовать такое их представление, которое будет существенно отличаться от принятого в экономическом анализе.

Какие практические выводы могут быть получены из предложенного теоретического анализа? Прежде всего, отметим, что основным субъектом управления в макроэкономической модели кругооборота, построенной на основе концепции экосистем, является сектор домохозяйств, который связан с экосистемой непосредственно; государство призвано лишь обеспечивать и корректировать его деятельность. Но на данный момент этот сектор является только объектом управления, лишенным права принятия самостоятельных стратегических решений.
По всей видимости, такое положение сложилось потому, что жизнедеятельность домохозяйств все в меньшей степени осуществляется сегодня на сельских территориях, а перемещается в города, которые в свою очередь становятся крупными агломерациями (это, очевидно, относится в первую очередь к развитым странам). На сельских территориях основным экономическим агентом становятся крупные корпорации, производящие основную массу продукции сектора сельского хозяйства.

Начиная с эпохи промышленных революций конца XVIII в. в результате опережающего развития промышленного производства усилился процесс сокращения доли сельского населения и сельскохозяйственного производства в группе передовых стран. Со второй половины XX в. этот процесс стал лавинообразным за счет индустриализации развивающихся стран и опережающего роста сектора услуг, доля которых в структуре ВВП сегодня превышает 60%. А так как именно сельское население является главным хранителем традиций и ценностей цивилизации, существует реальная угроза цивилизационному разнообразию, подмены и утраты исконно человеческих ценностей. Очевидно, в разных странах и цивилизациях эти процессы протекают с разной интенсивностью.
В то же время, мировое сельское хозяйство продолжает развиваться высокими темпами. Объемы производства сельскохозяйственной продукции на душу населения вырос на 35% во второй половине XX в., несмотря на рекордные темпы прироста населения. Наиболее высоки темпы прироста сельхозпродукции в Китае (в 6,6 раза за 50 лет), Бразилии (в 4,4 раза) и Индии (в 3,2 раза). Низкие темпы роста в России (25%).

Также следует указать на такие особенности современного периода развития цивилизации, который характеризуется как «кульминация антропоцена». Данный термин существует в научном дискурсе пока «неофициально», но уже принят многими экспертами, которые указывают на решающие изменения в отношениях между человечеством и Земной экосистемой. Начало «антропоцена» относят к периоду с 1610 г. по 1964 г. на основании анализа данных геологических изысканий. Воздействие человечества на Землю в эту эпоху сопровождается такими явлениями, как рост окисление мирового океана, объемов выбросов парниковых газов, потеря биологической вариативности и другими.

Еще одно немаловажное направление критики неолиберальных подходов указывает на то, что такие понятия, как «услуги экосистемы» становятся инструментами т.н. «зеленого захвата», что создает источники рыночной власти определенным экономическим агентам на вновь формирующихся рынках. В этой связи мы предлагаем обратится к более широкому и более содержательному обсуждению этики и ценностей, лежащих в основе новой концепции.
Важно составить прогноз развития событий, хотя бы на ближайшее десятилетие и на этот срок определить, в чем заключаются фундаментальные интересы России в основных сферах хозяйственной деятельности и общественного управления. Прежде всего, следует решить вопрос о том, какого рода центр притяжения должен создаваться в России, если страна обладает почти 40%-ми запасов мировых ресурсов, но производит не более 3% мирового продукта.

На самом деле, новая парадигма глобального экологически ориентированного развития требует отказа от многих стереотипов. Это не только «эксцессы политики жесткой силы» и затратной в отношении окружающей среды, «вмененной» модели потребления. Это также и такие стереотипы, как представление России в качестве посредника между Востоком и Западом. Здесь даже сам состав группы БРИКС, куда входят страны различных континентов, определяет бессмысленность разделения на Восток и Запад, а также неадекватность подхода на базе концепции региональных цивилизаций.

Возможно, более инструментальной окажется концепция «техник мышления»: в парадигме экологически ориентированного развития: структурирующей должна быть все-таки не техника мышления «кочевника», но «оседлого земледельца». Следует также вспомнить и о «цивилизации Севера», с которой российские традиции и обычаи соотносятся больше, чем с условными цивилизациями «Запада» и «Востока».

Но, независимо от возможных различий в трактовках прошлого и фундаментальных теоретических предпосылок, у нас не должно быть расхождений в понимании насущных задач настоящего.

Это: обеспечение необходимого минимума производства общественных благ в стране, если пользоваться терминами неоклассической теории, и, в универсальных терминах – достаточных уровней образования, здравоохранения, общественного порядка, военной, экологической безопасности и культуры.

Целью стратегии экологически ориентированного развития должно быть преодоление доминирования технократических подходов, основанных на технике мышления «кочевников», гармонизация устремлений представителей всех групп интересов в направлении вектора целей повышения уровня культурно-экологической безопасности, сохранения природных систем, культурных ценностей, целостности информационного пространства народов, проживающих на территории Российской Федерации во взаимодействии с локальными экосистемами, формирования базиса экотехнологической цивилизации.

Культурно-экологическая стратегия, разработанная нами, определяет следующие основные задачи:

  • обеспечение методологических переходов к формированию экотехнологической цивилизации;
  • разработка положений научно обоснованной концепции экологической безопасности с учетом фактора культуры;
  • распространение концепции экологической безопасности;
  • совершенствование методологии и механизмов государственного управления в сфере реализации Культурно-экологической стратегии;
  • привлечение широкой общественности к участию в реализации Культурно-экологической стратегии;
  • развитие и совершенствование методов экологического образования и воспитания.

В настоящее время уже выполнен ряд мероприятий – издаются статьи, монографии, проводятся научно-практические конференции, издан учебник «Экономика», планируется издание пособия «Политическая экология» в рамках серии «Добрострой».

В практическом плане следует сконцентрировать усилия на формировании правовой и организационной базы многостороннего сотрудничества в сфере культуры, на практике проведения многосторонних культурных мероприятий, приуроченных к крупным событиям в жизни общества. Особенно перспективно взаимное сотрудничество в области образования. Расширение научных, преподавательских и студенческих обменов с высшими учебными заведениями различных регионов. Важно поощрять изучение национальных языков друг друга по линии вузов, национальных культурных центров, других общественных организаций. Позитивный эффект имело бы сотрудничество в сфере спорта и туризма.